В Части I мы поговорили о том, каково было общее настроение Николаевской эпохи, что считалось актуально-модным, что - смешным или предосудительным, кто такие фашонебли и как Николай Павлович боролся за красивое единообразие при дворе и в обществе в целом. Сегодня более детально побеседуем о мужской моде. Мужская мода николаевской эпохи развивалась по тем же законам, что мода европейских стран, однако, существовали и свои, так сказать, национальные особенности. Прежде чем говорить об одежде, стоит остановиться на таком важном вопросе, как идеал мужской красоты, господствовавший в этот период. В милитаризированном обществе, каковым, без сомнения, была николаевская Россия, ценилась атлетическая мужская красота. Покрой формы не скрывал ни дряблости живота, ни слабости плечевого пояса, а, напротив, подчёркивал нежелательные формы.
Идеально красивым, привлекательным и сексапильным был сам император, который, благодаря умеренности в пище и постоянным трудам, долгое время сохранял стройную, подтянутую фигуру. В зрелом возрасте Николай иногда носил корсет, формирующий мощный торс и тонкую талию. Как это часто бывает, красота оказывалась не благом, но бременем - дамы буквально атаковали Николая Павловича, и ему приходилось тактично отражать этот натиск, дабы оставаться верным супругом и образчиком добродетели. Однако не следует забывать, что, помимо атлетической красоты, существовал и общеевропейский эталон мужской привлекательности, которому также следовали в России. Это был стройный, даже субтильный молодой человек, на котором хорошо смотрелись узкие панталоны и тесный фрак. Недаром Гоголь выделяет «худеньких мужчин» в особую категорию модников и дамских любимцев. Худосочен и Хлестаков, одетый по самой последней петербургской моде.
В.Голике. Портрет Николая I. 1843 г.
Существовал и тип «возрастной» привлекательности, исключавшей худобу - мужчина в чинах или крупный помещик не могли выглядеть тонкими хлыщами, нужна была осанистость и даже некоторая полнота. Недаром импозантный Чичиков -
«не слишком толст и нельзя сказать, чтобы тонок». Что интересно, эта «возрастная» дифференциация была характерна для русского общества во все времена - красивый юноша был строен, привлекательный мужчина в летах - непременно дороден. Однако
модный покрой второй половины 1820-х - начала 1840-х гг. акцентировал тонкую мужскую талию, расширял плечи при помощи буфов, которые, впрочем, достигнув своей наибольшей величины к середине 1830-х, совершенно вышли из моды. Вообще же,
мужской силуэт этих лет был приближен к женскому - в дамской моде тоже отмечался акцент на узенькой талии и расширенной линии плеч.
В эти годы актуальны настолько узкие вещи, что многие франты просили портных сделать фрак или сюртук на размер меньше. Если стройные мужчины в таких нарядах демонстрировали свой лёгкий стан, то крупноватые - именно свою приятную полноту, проистекавшую от здоровья и хорошего питания. У И.Панаева в повести «Барышня» (1844 г.) есть ироничное описание молодого модника, у которого, впрочем, нет слишком больших средств, чтобы казаться истинным комильфо:
«Учитель лет двадцати семи, во фраке с высоким воротником, на рукавах пуфы, грудь прикрыта черной атласной манишкой со складками, в середине манишки фальшивый яхонт, панталоны узенькие и без штрипок, сапоги со скрипом. Он франт и из семинаристов». В повести И.Панаева «Онагр» (1841 г.) молодой человек также одет в очень узкий сюртук, который жмёт под мышками, зато превосходно обрисовывает талию.
Модный покрой второй половины 1820-х - начала 1840-х гг.
акцентировал тонкую мужскую талию и расширял плечи.
Мужская мода второй половины 1840-х - начала 1850-х гг. гораздо более сдержанна, хотя талия по-прежнему подчёркивается, но уже нет никакого сходства с «женственным» силуэтом. Как уже отмечалось в ряде источников, XIX столетие - эпоха постепенного отказа мужчин от ярких цветов в одежде. Чёрный цвет - не только траурный, но и праздничный, репрезентативный. Журнал «Московский телеграф» уже в 1826 году пишет, что в Париже самый модный цвет фраков - чёрный.
«Чёрные фраки мелькали и носились врознь и кучами там и там, как носятся мухи на белом сияющем рафинаде в пору жаркого июльского лета…», - можно прочесть в гоголевской сцене губернского бала.
«Сверкающие дамские плечи и чёрные фраки», - это уже из «Невского проспекта» и фраза звучит, как явное противопоставление мужского и женского типов элегантности. Женщина - блистает и манит, она на первом плане, как шикарный цветок или экзотическое растение. Мужчина - «в тени», но именно он - хозяин положения, ему предоставляется выбор любого из этих сияющих цветов.
Гоголевский Подколесин убеждён:
«…что чёрный фрак как-то солиднее. Цветные больше идут секретарям, титулярным и прочей мелюзге, молокососно что-то». В очерке «Лотерейный бал» Д.Григоровича (ок. 1846 г.) содержится описание модного юноши, не обладающего хорошим вкусом:
«Во всех своих движениях обнаруживал он претензию на ловкого молодого человека. Он был в коричневом фраке с светлыми пуговицами, голубом галстуке, лиловом жилете…». Сочетание цветов, выбранное модником с «говорящей» фамилией Кувырков - самое чудовищное, какое только мог себе представить мужчина николаевской эпохи. Однако в эти годы в мужском гардеробе всё ещё появляются вещи довольно интересных цветов и оттенков. В I томе «Мёртвых душ» главный герой показывается во фраке брусничного цвета с искрой. Кроме того, популярен был цвет под названием «наваринский дым».
Мужская мода второй половины 1840-х уже более сдержанна.
.
Историк моды Р.Кирсанова констатирует:
«За названием «наваринский дым» скрывался тёмный красно-коричневый цвет». Своё наименование этот оттенок получил после 1827 года - после знаменитого сражения в Наваринской бухте Ионического моря. Господин Манилов встречает Чичикова в зелёном шалоновом сюртуке. Шалон - лёгкая шерстяная ткань саржевого переплетения, имеющая тканый узор в виде диагональных полос. Технология изготовления шалона изначально не подразумевала различия между лицевой и изнаночной сторонами. (Так называемая двухсторонняя саржа). Своё название материя получила по месту первоначального производства - Chalon. Интересная деталь: журнал «Мода» за 1851 год писал:
«Что же касательно мужской моды того же времени, то на вечерних собраниях и в балах господствовал яркий синий цвет».
...Однако же эта мода продержалась недолго, ибо время буйной цветности прошло. В мемуарных и литературных описаниях эпохи часто встречается упоминание о панталонах, сшитых из самых разных материалов.
«…Когда бричка подъехала к гостинице, встретился молодой человек в белых канифасовых панталонах, весьма узких и коротких, во фраке с покушеньями на моду, из-под которого видна была манишка, застегнутая тульскою булавкою с бронзовым пистолетом. Молодой человек оборотился назад, посмотрел экипаж, придержал рукою картуз, чуть не слетевший от ветра, и пошёл своей дорогой», - пишет Н.Гоголь. Канифас (от фр. canevas) - льняная, прочная ткань в едва заметную полоску. Канифас по структуре близок к парусине.
До начала 1850-х панталоны чаще всего носили со штрипками.
В 1830-е годы популярны были клетчатые панталоны. Надо сказать, ношение клетчатых штанов трактовалось в обществе, как некий франтовской жест. И.Панаев пишет в своих мемуарах:
«Однажды я приехал в департамент в вицмундире и пёстрых клетчатых панталонах, которые только что показались тогда в Петербурге. Я надел такие панталоны один из первых и хотел щегольнуть ими перед департаментом. Эффект, произведенный моими панталонами, был свыше моего ожидания. Когда я проходил через ряд комнат в свое отделение, чиновники штатные и нештатные бросали свои занятия, улыбаясь толкали друг друга и показывали на меня. В. М. Княжевич обернулся к моему столу, посмотрел на меня искоса и потом, проходя мимо меня, заметил мне, что я неприлично одеваюсь».
Этот отрывок, часто приводимый в книгах по истории моды и костюма, затрагивает сразу две темы - тему конторского дресс-кода николаевского эпохи и тему столичного щегольства. Появление чиновника в «неуставных» штанах вызвало интерес, смешанный с неудовольствием, но не более того. Никаких штрафных санкций за ношение стильных брюк не воспоследовало. Обеспеченный, следящий за своим гардеробом, мужчина имел панталоны для каждого случая и для каждого вида верхней одежды - свои. До начала 1850-х панталоны носили как со штрипками, так и без, но в 1851 году журнал мод уже писал:
«Штрипки были окончательно преданы остракизму».
О.Кипренский автопортрет в архалуке. 1828 г.
В литературе, относящейся к николаевской эпохе, очень часто встречаются такие элементы мужского гардероба, как
венгерка и архалук. В лермонтовской «Тамбовской казначейше» (1837/1838 гг.) есть такие строки:
«К окну поспешно он садится, надев персидский архалук…». Архалук - это мужская домашняя одежда без пуговиц и без плечевых швов, то есть сшитая из сложенного вдвое материала. Как правило, архалук имел полосатый орнамент и внешне напоминал одежду народов Передней Азии и Кавказа. Так, в полосатом архалуке появляется Ноздрёв. Со временем архалуком стали именовать короткий мужской кафтан, близкий то к кавказскому
бешмету, то к венгерской
бекеше (венг. 'beke'). Ноздрёва сопровождал его зять Мижуев в тёмно-синей
венгерке. Венгеркой называлась короткая куртка из сукна с нашитыми на груди поперечными шнурами, как у венгерских гусар. Венгерка была популярна среди провинциальных, особенно - помещиков и у славянофилов. Она своим покроем напоминала так называемые венгерские кафтаны, которые носила молодёжь в допетровской Руси.
В рассказе И.Панаева «Раздел имения» (1840 г.) можно прочесть:
«К нему очень шла табачного цвета с отливом венгерка». В повести В.Соллогуба «Аптекарша» (1841 г.) венгерка названа
«...явным признаком провинциального франта». Упрощение и колористическое «обеднение» мужской верхней одежды порождало повышенный интерес к жилетам - они могли быть сколь угодно яркими и претенциозными. Журнал «Московский телеграф» в разные годы называет такие цвета, годные для жилетов - фиолетовый с отливом, каш
у (то есть фиолетово-красный), вердепом (зелёное яблоко), блё-руа (насыщенный синий). Особое значение придавалось чистоте и опрятности рубашек. В качестве несомненного признака эстетской натуры Чичикова, Гоголь упоминает о рубашках из тончайшего голландского полотна. Помимо всего прочего, мужчины стремились разнообразить свой костюм при помощи самых разных, часто довольно колоритных аксессуаров:
«…Булавка с огромным камнем зашпиливает длинные концы его узорчатого галстука; на бархатном жилете, испещрённом шёлковыми цветами, висит золотая цепь с змеей, у которой красный глаз под яхонт...», - пишет И.Панаев.
Парижский светский лев и кумир модной молодёжи -
граф Альфред Д`Орси (в русском варианте - Дорсей).
Среди головных уборов николаевской эпохи, помимо всем известных цилиндров, можно назвать
картузы - невысокие, круглые головные уборы с козырьком.
«Молодой человек оборотился назад, посмотрел экипаж, придержал рукою картуз, чуть не слетевший от ветра, и пошёл своей дорогой», - провинциальный франт из уездного города N носит именно в картуз. Также в моде была шляпа
«дорсей», названная так в честь парижского светского «льва» - графа д`Орсея, основателя парфюмерной фирмы 'Perfums d'Orsey'. Это было некое подобие цилиндра с той лишь разницей, что дорсей был ниже и имел характерные загибы полей. Поля «дорсея» были загнуты вниз - спереди и сзади, а с боков - закручены вверх. Была также популярна шляпа
«фрейшютц» - вольный стрелок (нем. 'frei Schtze'). Этот фасон шляпы - с сужающейся тульей и маленьким пёрышком в качестве украшения стал популярен после постановки оперы «Вольный стрелок» К.Вебера. В 1830-1840-е гг. многие европейцы носили бороду - то ли в подражание Д.Гарибальди, то ли из-за повышенного интереса образованного населения к древней и средневековой истории. Во всяком случае, Николай запрещал студентам и чиновникам носить бороду.
Это выглядело несколько странным на фоне внедрения при дворе старомосковских кокошников, ибо именно борода могла бы символизировать подлинную «народность». Но Николай был военным человеком, для которого любое выпадение из образа выглядело, как нарушение устава. Посему борода оказалась не только символом «свободного человека», нигде не служащего и ни за что не отвечающего, но и неким бунтовским жестом. В эти годы чрезвычайно популярны были бакенбарды. Гоголь наделяет своего героя - Ноздрёва совершенно фантастическими бакенбардами, которые отрастали у него всякий раз даже после самой серьёзной потасовки, да ещё пышнее прежних. Однако ноздрёские баки не получали никакого ухода. Мужчины с хорошим вкусом их холили и лелеяли. В другом своём произведении - «Нос» автор изображает именно такой случай:
«Воротничок его манишки был всегда чрезвычайно чист и накрахмален. Бакенбарды у него были такого рода, какие и теперь ещё можно видеть у всех тех мужей, которые имеют полные, румяные щёки и очень хорошо играют в бостон: эти бакенбарды идут по самой середине щеки и прямёхонько доходят до носа». Кстати, на некоторых портретах сам Николай I изображён именно с такими бакенбардами!
Дж.Хейтер. Портрет графа Д`Орси с бакенбардами.
На Невском проспекте можно было увидеть:
«…бакенбарды единственные, пропущенные с необыкновенным и изумительным искусством под галстук, бакенбарды бархатные, атласные, чёрные, как соболь или уголь…». Из этого описания видно, что мужчины тратили достаточно времени на совершенствование своих бакенбард, ежегодно придумывая новые способы их ношения. Однако многие мужчины гладко брили лицо. Как у того же Гоголя мужчины города N имели
«…весьма обдуманно и со вкусом зачёсанные бакенбарды или просто благовидные, весьма гладко выбритые овалы лиц…». Уход за усами и баками являлся обязательной процедурой для стильного мужчины. На Невском проспекте, где фланировали вдоль витрин столичные модники, можно было увидеть самые удивительные фасоны усов и бакенбард:
«Здесь вы встретите усы чудные, никаким пером, никакою кистью не изобразимые; усы, которым посвящена лучшая половина жизни, - предмет долгих бдений во время дня и ночи, усы, на которые излились восхитительнейшие духи и ароматы ...».
А теперь поговорим о дамах!
Иванкина Галина © 2013. 
